SocioDone

До сих пор мы обсуждали проблемы обращения к собственному опыту и все проблемы, связанные с противодействием сверхсоциализации в современной системе университетского образования. Но наше время создает еще одну проблему — слишком легкий доступ к данным! Современное государство не препятствует научным исследованиям. Напротив, оно с энтузиазмом их поощряет, являясь крупным потребителем результатов таких исследований. И таких крупных потребителей становится все больше и больше. В 1962 г. в Норвегии занятое население составляло 1,6 млн человек, В 1994 г. число работающих достигло 2,1 млн. В 1962 г. на государственной службе находилось 200 тыс. человек, а в 1994 г. уже 630 тыс. (цифры еще официально не опубликованы). Образовательный уровень этих служащих непрерывно повышается, и они проявляют все больший интерес к общественным наукам. В прежнее время в министерствах было полно юристов. Как отметил Ауберт, юристы были необходимы для создания национальных государств. Затем появились экономисты, после них политологи, а теперь туда приходят социологи и даже криминологи. Создаются великолепные возможности для тех, кто ищет работу, и одновременно появляется опасность для научных исследований. Опасность заключается в том, что эти новые государственные служащие знают, что им нужно от исследований. Они хотят получить помощь в управлении государством. Они поощряют такие исследования и стремятся использовать их результаты. Им нужны исследования проблем в том виде, в каком эти проблемы определяет государство. Таким образом, проблема исследователя во взаимоотношениях с государством состоит не в том, чтобы получить доступ к данным, а скорее в том, чтобы избежать подходов к научным проблемам, навязываемых государственными чиновниками.

В середине семестра к нашему институту обратились с просьбой дать оценку работе так называемых "konflikrad" (конфликтных комиссий), где разбираются споры. Таких комиссий в Норвегии 44, и обходятся они государству в 7 млн долларов в год. Правительство захотело выяснить, правильно ли расходуются государственные средства и насколько эффективны эти комиссии при разрешении конфликтов. И, разумеется, наш институт, а в данном случае конкретно я, сразу же столкнулся с проблемами.

Хотя мне большую часть жизни приходилось работать с конфликтами, я не совсем себе представляю, что же такое конфликт. Более того— а что значит его урегулирование? Может быть, это когда стороны конфликта прекращают драться и оскорблять друг друга, примиряются, подписывают соглашение, начинают сотрудничать, становятся друзьями? А что такое здесь эффективность? Можно ли тут выработать какую-нибудь мерку, основываясь на длительности периода между получением первичной информации о начале конфликта и временем, когда регистрируется некоего рода “решение”. “Не более энного количества недель!”, — требует государство. Но на днях нам позвонил фермер из горной долины. Он был членом комиссии и решил отказаться от этой должности после того, как получил инструкции от Министерства юстиции, в которых указывалось, что все конфликты должны быть урегулированы за это самое энное количество недель. Как в свойственной для жителей этого района страны спокойной манере сказал нам этот фермер, “у нас в долине так дела не делаются”. В тот день, когда он позвонил, было открытие ежегодной охоты на лосей, а вскоре должен был начаться последний этап уборки урожая. “Сейчас не время для переговоров”, — сказал он. Когда он уйдет из комиссии, его, вероятно, заменит кто-нибудь с регулярным рабочим днем — какой-нибудь чиновник центральной или местной администрации. В тех местах других работников с регулярным рабочим днем нет. Новый член комиссии наверняка будет четко выдерживать сроки, спущенные из министерства. Но чей же подход будет более эффективным?

У нас возникает и другая проблема при выполнении исследований по заказу государства— та же проблема, с которой сталкиваешься при большей части прикладных исследований. Остается так мало времени, чтобы разрушить то, что мы строим! При проведении многих исследований есть несколько стадий. Вначале— медовый месяц, когда ученый часто погружается в исследуемый материал, затем период критики, и наконец, хочется надеяться, зрелый период творческого слияния энтузиазма и критического осмысления. В старые времена антропологи возвращались домой без спешки на пароходах, и у них было время все обдумать еще раз, прежде чем представить свои открытия научной общественности. А от исследователей по заказам государства постоянно требуют сообщать о результатах в министерства. Таким образом, ученый может застрять на первом этапе — на этапе медового месяца за счет государства. Слишком мало времени остается на мечтания, в процессе которых можно бы обнаружить интересные и неожиданные аналогии с изучаемыми явлениями. Шахматисты, причем хорошие шахматисты, утверждают, что только 20 % ходов делаются на сознательном уровне. Остальное все происходит как бы не наяву. Ученым это чувство знакомо. Если иногда нам повезет и нас посетит какое-то важное озарение, то это часто бывает в мечтательном состоянии или в то время, когда мы занимаемся чем-то посторонним. Конечно, трудно попросить государство дать вам полгода на мечтания.

Другие материалы:

Понятие социальной справедливости
Представления о справедливости являются тем общим ценностным знаменателем, который позволяет выносить суждения об оправданности существования социально-политических структур, в пределах которых протекает жизнь каждого человека. На основе ...

Программа социологического исследования
1. Объект, предмет, цель и задачи исследования Объект – студенческая молодежь, получающая высшее образование. Предмет – культура студентов. Цель – выяснить содержание и уровень культуры студенчества, и факторы, влияющие на ее форми ...

Синергетический подход в современном познании, основные принципы
· Наука имеет дело с системами разных уровней организации, связь между ними осуществляется через хаос · Когда системы объединяются, целое не равно сумме частей · Общее для всех систем: спонтанное образование, изменения на макроскопическ ...